Приютино обычно воспринимается как одно из памятных мест литературной и художественной культуры России. Но просвещенный хозяин усадьбы, усвоивший важные начала европейской академической культуры во время обучения в Лейпциге и Страсбурге, был знатоком и точных наук, а главное, особенно ревностным исследователем русских древностей, имевшим навыки их изучения по летописям и другим историческим источникам, в том числе и византийским. В этом отношении кружок А.Н.Оленина порою вступал в соревнование с еще одним важным очагом нарождавшейся национальной академической культуры, которую представлял круг людей, сплотившихся вокруг просвещенного канцлера Российской империи графа Николая Петровича Румянцева (1754—1826). И.П.Медведев предпринял широкое и тщательное исследование деятельности Н.П.Румянцева по разысканию источников древнейшей истории Руси и по привлечению лучших сил европейской науки для их издания. В ряду прочих своих начинаний Румянцев замыслил комментированное издание русских летописей с научной коллацией их списков, выделив Академии наук значительную сумму для этого грандиозного предприятия. Оба выдающихся государственных деятеля и ревнителя отечественной истории и культуры не могли не соприкасаться в своей деятельности. Исследуя главным образом деятельность Румянцева, И.П.Медведев подготовил и опубликовал ряд частных исследований, посвященных деятельности Оленина. В докладе, прочитанном в Приютино, И.П.Медведев представил впервые им раскрытый материал об одной поучительной коллизии, возникшей между А.Н.Олениным и главным помощником и советчиком Н.П.Румянцева в деле отыскания и изучения источников по русской истории – академиком Филиппом Ивановичем Кругом.
Именно Ф.И.Круг подготовил от Академии наук выражение мнения относительно плана издания русских летописей. В своем сообщении, написанном по-немецки, Круг обращал внимание на ряд обстоятельств, препятствующих осуществлению плана Н.П.Румянцева. Главным было то, что он не видел в Академии сотрудников, способных взять на себя руководство задуманным научным предприятием, точно так же не видел он и подготовленных для технической работы сотрудников из природных русских. Из изложения дела в докладе с неоспоримостью выступала верность его трезвой оценки положения дел. Вместе с тем Круг, усердно служивший делу российского просвещения, не мог скрыть своего скепсиса в отношении становления национальных научных сил в России. По просьбе академического начальства А.Н.Оленин должен был представить русское изложение записки Круга со своими замечаниями. Скепсис Круга задел Оленина за живое. Свое сопроводительное письмо Оленин наполнил тонким сарказмом, замечаниями о явных фактических промахах и противоречиях у Круга. И.П.Медведев прочитал это сопроводительное письмо, комментируя его и сопоставляя с немецким оригиналом записки академика Круга. Помимо существа дела слушатели доклада могли почувствовать, что неопубликованное письмо А.Н.Оленина представляет еще и один из перлов отечественной словесности и ученой критики первой четверти XIX в.
В обсуждении доклада приняли самое живое участие научные сотрудники музея и его директор Леонид Викторович Мазур. После заседания Л.В. провел с нами экскурсию по парку усадьбы и другим ее достопримечательностям, в колоритной манере рассказывая нам, в частности, о том, как пришлось спасать музей в «лихие» 90-е годы, как ему пригодился тогда опыт жизни и работы в США и Германии, как развивается теперь сотрудничество с финансовыми учреждениями, которые должны помочь дальнейшему восстановлению усадьбы и, главное, новой реставрации основного ее корпуса.
В.Н.Мажуга
